Никита Сошников: «У меня есть одно желание – помочь «Салавату» больше, чем Владимир Ткачев»

Нападающий «Салавата Юлаева» о том, как изменилась Россия за пять лет, что в ней надо поменять, своих травмах и лидерстве в новой команде.

Никита Сошников летом вернулся из-за океана, где провел четыре сезона. Последние годы в НХЛ нападающему дались трудно, он получал тяжелые травмы, сотрясения мозга не давали ему играть. В интервью корреспонденту ГорОбзор.Ру Денису Таипову хоккеист рассказал, что с ним происходило после столкновения со Зденой Харой, почему вариант с «Салаватом Юлаевым» для него лучше, чем со СКА, и высказал свое мнение о политическом интервью Артемия Панарина, объяснил, в чем хоккеист прав и сам высказался о проблемах, которые он видит в России.

Никита Сошников / фото: Сергей Словохотов

«УФА ИЗМЕНИЛАСЬ ЗА ПЯТЬ ЛЕТ. А В ТАГИЛЕ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ ЗА 20-25 ЛЕТ»

– Никита, вы вернулись в Россию после четырех лет игры в Америке. Как вам родная страна в жизненном плане?

– Я знал, чего ждать и что будет. Для моей семьи, понятно, это что-то новенькое. Но нам все нравится. Город хороший, люди вежливые.

–  Заметили, как изменилась Россия за четыре года?

– Уфа точно изменилась за это время. Пять лет я здесь не был. Открыли много разных мест, центр стал красивым, отели построили. Уфа развивается. Я сам родом из Тагила, вот там ничего не меняется 20-25 лет. Только набережную сделали, больше ничего нет. Здесь в этом плане лучше, несмотря на кризис в стране.

– Когда ехали в Уфу, видели ее такой же, как пять лет назад?

– Да, но я спрашивал, перед тем как ехать сюда, поменялось тут что-то или нет? Люди из команды говорили, что, да, понастроили за четыре года. Был саммит ШОС и БРИКС, Путин приезжал, под это дело отели строили и много других мест открыли. Город изменился в лучшую сторону. Приехал и удивился.

– Смотрели интервью Панарина, в котором он критикует российские власти?

– Да, процентов 80 посмотрел.

– Что думаете? Не слишком ли резко он высказался? Многие боятся что-то говорить или занимают позицию, как Овечкин.

– Он высказал свое мнение. Не буду занимать чью-то позицию, но я могу сказать, что у человека должно быть свое мнение и он имеет право его высказывать. В чем Панарин точно прав: почему он должен бояться говорить, если его что-то не устраивает? Человек имеет право это высказать. Артемий правильно сделал, что сказал о своей позиции. А правильно это или нет – не нам, спортсменам, обсуждать. Панарин может говорить, потому что у него есть свой фонд, он жертвует очень серьезные деньги людям. У Овечкина какой-то корреспондент спросил: «А не зазвездился ли Артемий?». Человек вкладывает миллион долларов, открывает фонд. Ты вообще кто, чтобы такое спрашивать? Вот это я считаю неправильно, задавать такие вопросы, провоцировать Овечкина. У каждого своя точка зрения, здесь ничего такого нет.

– Три вещи в России, которые бы вы изменили?

– Если сравнивать с Америкой, то медицину. В плане ремонта больниц, оборудования. Также пенсии. Чтобы бабушки и дедушки не наскребали копейки на лекарства. Они тяжело трудились для своих внуков, а сейчас им денег не хватает. Я по своим знаю, у них так было. Они уже доживали. Еще бы поменял то, как ведем себя на дорогах. Это, наверное, заложено в нашем менталитете, поэтому не знаю, как с таким вождением бороться. Я себя так же веду за рулем.

– В России многие бабушки сидят вдоль дорог, продают что-то со своего огорода, часто из-за нехватки денег. В Америке есть такое?

– Нет. Такого нет, чтобы сидели и продавали на улице. Там все намного организованнее в этом плане. Во-первых, это нельзя делать. Во-вторых, есть специальные маркеты. Если продукт приходит с фермы, то должен пройти специальную обработку. Это не так легко сделать. У нас бабушки торгуют не только чтобы заработать. У меня у знакомого бабушка так делала, когда на огороде что-то лишнее оставалось. Уже всем раздала, у самой все есть. Что делать? Пошла, поторговала, посидела, пообщалась с другими.

Никита Сошников / фото: Сергей Словохотов

О СТОЛКНОВЕНИИ С ХАРОЙ: «У МЕНЯ БЫЛ ГРОХОТ В ГОЛОВЕ, КАК БУДТО БОМБА РЯДОМ УПАЛА»

– Как дались первые годы в Америке?

– Первый год приехал в Канаду, не знал языка. Мне Кайл Дубас сказал: «Не хочешь пойти в школу, выучить английский язык?». Я пошел. Учителем была полька, она не говорила на русском. Я сам проявил большое желание к языку. Поставил для себя цель, потому что ко мне Бэбкок подошел и сказал, что не буду играть в основе, пока не выучу язык. Я сыграл одну выставочную игру, а больше мне не дали. Меня сразу зарубили, поэтому выбора не оставалось. Но мне и самому было интересно, устал ходить и пальцем показывать на все. Учил, смотрел «Нетфликс», постоянно разговаривал в раздевалке с ребятами. Я понимал язык раньше, мог говорить, но стеснение мешало, вдруг кто-то будет смеяться. Через год свободно заговорил.

– До того, как вы выучили язык, вы понимали, какие задания вам дают на тренировках?

– Вообще не понимал. Помню, было упражнение, мы разыгрывали большинство. Они сказали, что будут шайбу сбрасывать, а я: «Что? Кого?». Побежал вперед. Свистнули, упражнение остановили из-за меня. Бэбкок понимал, что я приехал и пока ничего не знаю. Но я ему нравился как игрок. И за это он меня прощал. Потом я выучил язык, и все стало по-другому.

– Какие еще способы быстро выучить язык?

– Разговор. Это самый действенный способ. Ты можешь в голове у себя знать язык. А если не пользуешься, то смысл этого всего? Самое главное не стесняться, не думать, что над тобой кто-то смеется. Люди все понимают. Конечно, есть разные: гниловатые, в плане того, что будут посмеиваться, но в основном нормальные ребята, которые поймут тебя и попытаются общаться, а не говорить: «Не знаешь языка? Выучишь, потом поговорим».

–  Ваша цитата: «Я устал от всего в Северной Америке». Кроме хоккея и травм, что там не так?

– Была бытовуха. За полгода сменил три города. Снимаешь квартиру, съезжаешь оттуда. С тебя деньги требуют за два месяца вперед, грубо говоря, четыре тысячи долларов. В другой квартире то же самое. Такие моменты были. От этого я устал. В России все можно немного по-другому решить. Там постоянно стрессуешь. Также другой язык и менталитет. У меня были травмы, я не играл, ребенок родился, плюс еще это все. Трудный был год.

– От разных хоккеистов часто слышу, что в Северной Америке намного сложнее снять жилье и потом съехать с квартиры…

– Схема такая: заключаешь контракт, открываешь свой страховой счет. На него идут долги, если что-то не выплатил. Потом, когда захочешь открывать визу, тебе могут отказать. Нет никакой сложности, чтобы снять квартиру. Просто ты заключаешь контракт на 10 месяцев, а тебе надо съехать через два дня, ты же не будешь платить еще за восемь. Получается не очень красивая ситуация с владельцами квартиры.

– История с вашей травмой, когда вас отпустили домой, даже не сделав МРТ. Вы сами сказали, что за океаном в плане медицины не такой подход, как в России. Как такое получилось?

– Поправить хочу про медицину в России. Я имел в виду подход к людям, ремонт, оборудование. Приходишь, злые врачи начинают говорить: «Зачем пришел? Что надо?». Знания-то у них хорошие. Например, у нас в команде доктор, он много читает, старается вникать. Бесплатная медицина и низкие зарплаты, наверное, поэтому такое отношение к людям. По поводу моей ситуации с ногой. Тогда закончился плей-офф. Я дернул ногу, доктору сказал об этом, доигрывал на одной ноге. Мы проиграли, и я поехал отдыхать на неделю. Доктор меня просто спросил потом: «Как нога?». Я сказал, что становится лучше, потому что неделю ничего не делал. Потом полетел в Россию. Считаю, перед тем как отпускать игрока, если у него хоть какое-то повреждение было, то надо провести осмотр. Но тут вина обеих сторон. Я тоже должен подумать о себе. В Америке ты сам должен за собой следить, никто не будет бегать и уговаривать. Нужно было самому просить МРТ. Тогда бы я сезон начал в другой роли.

– Есть шанс, что в будущем вернетесь в АХЛ или НХЛ? Или Америка вас разочаровала?

– Я ни в чем не разочаровываюсь. Все, что было сделано – не зря. Загадывать не буду. Сейчас у меня все мысли о «Салавате». Не думаю о будущем. Я сейчас здесь и живу сегодняшним днем. Пытаюсь показывать все самое лучшее.

– Когда получили травму в Америке и не могли тренироваться, как проходил ваш день?

– У меня была травма головы. В первое время ничего особо нельзя было делать. В последнее время я принадлежал сам себе из-за подхода команды. Мое восстановление зависело от меня, а не от клуба. Мне не нужно было спрашивать, можно ли что-то сделать. Поступал так, как считал нужным. В первый раз удалось до конца восстановиться.

– Столкновение с Харой. Говорят, вы не сразу почувствовали сотрясение. Какие у вас ощущения были в тот момент?

– Я сразу понял: что-то не так. Но не знал, что сотрясение. У меня грохот в голове был, как будто рядом со мной бомба упала. Я почувствовал взрыв, не потерялся, доиграл матч. Состояние странное было, все казалось быстрым. Это мое первое сотрясение. Я не знал, что и как. Врач делает тест на сотрясение головного мозга, я сам его попросил провести его, ради безопасности. Прошел, мне говорят: «Хочешь, играй, не хочешь, оставайся в раздевалке». Подумал, что мне сидеть? Не тошнит, голова не болит, ничего не кружится, зачем мне здесь сидеть? Доиграл матч, пришел домой после игры. Два шага по лестнице сделал, у меня пульс подскочил до такой степени, казалось, что сердце выпрыгнет. Потом лег спать, проснулся утром, чувствовал себя хорошо. Ближе к обеду мы должны были лететь в Коламбус на выезд. Я просто лег на диван и ощущения, что не спал десять дней, на заводе работал. Но головной боли и тошноты не было, просто усталость, вялость. Хотел на машине поехать, в итоге написал Никите Зайцеву, чтобы он меня забрал. Сам не мог поехать. На следующий день пошел в душ с выключенным светом, чувствую, что глаза закрываю, все вокруг кружится. С того момента восстановление пошло сложно. Во-первых, я начал форсировать, усугубил состояние. Скорее всего, все симптомы пришли через две недели.

– Какие?

– Их много. Головная боль, не было сна, головокружение. Не мог пульс поднять, сразу плохо, слабость. Симптомов много, и маленьких, и серьезных. Помимо восстановления были проблемы с командой. Они не особо сильно хотели мне помочь и в мою ситуацию войти.

– Вы сказали про тест. Я правильно понимаю, что вы сидите с врачом и он вам вопросы задает?

– Да, задает вопросы. Это бесполезный тест. Ты можешь провалить его только в том случае, если у тебя открытая травма головы. Проверяют на внутреннее кровоизлияние. Либо тебя вырубили, и ты не помнишь, как это произошло. Не мой случай.

Никита Сошников / фото: Сергей Словохотов

«ПОНИМАЛ, ЧТО В СКА МЕНЯ НЕ ВИДЯТ»

– На первой тренировке вы сказали, что рады оказаться в «Салавате», а не в СКА. Объясните, почему?

– Я понимал, что в моем случае лучше оказаться в Уфе, а не в СКА. Вот и все.

– Насколько я знаю, с клубом из Санкт-Петербурга у вас были напряженные отношения и особо в вас не верили. Говорили, что лидерские позицию точно не дадут. Это правда?

– Дело не в лидерских позициях. Получилось так, что мне после игры в сборной предложили остаться в Питере, это было год назад. Но я решил еще раз попробовать себя в НХЛ. Так решил, потому что наступило первое лето, когда я не был травмирован. Принял решение провести время на льду, в зале, нормально подготовиться. Мне предложили односторонний контракт в НХЛ. Я провел за океаном три года и теперь получил такое предложение. Конечно, выбрал мечту, остаться на год. Но перед сборами мне шайба попала в голову. Мне в Санкт-Петербурге предлагали очень хорошие условия, там организация на высоком уровне. Но ничего личного, у меня была мечта играть в НХЛ, наконец-то дали односторонний контракт. К сожалению, все пошло не так. Позже в Питере я стал не нужен. Может быть, на меня обиделись, возможно, есть другие причины. Понимал, что в СКА меня не видят. «Салават» проявил интерес, и я сразу агенту сказал, что было бы здорово оказаться в Уфе.

– Когда агент начал работать над обменом и были ли еще варианты, помимо «Салавата»?

– Да, были другие варианты. Связался с Юрием Николаевым, и начали работать над ним. Еще была такая ситуация, декабрь, идет сезон, а я уже отдыхал. Процесс шел долго, но договорились и нашли интерес. Вопрос был в том, какой игрок нужен СКА.

– Перед подписанием контракта у вас был телефонный разговор с Николаем Цулыгиным. Он сказал, что его впечатлил ваш настрой. О чем вы говорили?

– Он позвонил, спросил: как дела? Как здоровье, готов ли играть? Я честно сказал, как есть: «Занимаюсь своим здоровьем». На тот момент у меня не было серьезных проблем, но приходилось еще работать над собой. Я нашел специального человека, который мне очень сильно помог в плане восстановления. Мы с Николаем Цулыгиным обсудили здоровье, спросил: как готовлюсь? Сказал о роли в команде, рассказал о хорошей атмосфере в раздевалке, что здесь все игроки – одно единое целое. В прошлом году мы за счет коллектива так хорошо сыграли в плей-офф. Поговорили откровенно и честно. Мне очень понравился разговор. И главное – все то, что обещал тренер, сейчас происходит.

– Как вам работа с Николаем Цулыгиным? Говорят, что он дает немало свободы игрокам для креативных действий, не загоняет в жесткие рамки.

– Да. В этом плане хорошо. Бывают такие ситуации, пробуешь обыграть на синей линии, не получается, теряешь шайбу. Тренер уже орет на тебя, говорит: все, садись на лавку или что-то еще. У Николая Леонидовича такого нет. Он терпит, смотрит и ждет. Но ездить на нем тоже не получится. Мы играем на результат. У нас в команде ребята не любят, когда кто-то недорабатывает. Если у тебя что-то не получается, ты должен компенсировать это желанием и старанием, потом получится. Не любят безразличия, надо пахать, все переживают и работают на команду. Думаю, через матчей пять у нас все будет отработано, сможем контролировать все игры. Сейчас вроде нормально начинаем, потом раз и во втором периоде отдаем инициативу, у наших ворот создаются острые моменты. Нужно время, чтобы мы смогли весь матч контролировать игру.

– Цулыгин – тренер нового поколения?

– Да, нет такого, что на тебя постоянно орут. Все классно, над тобой топор не висит. Если у какого-то хоккеиста не идет игра и он винит тренера, это неправильно. У всех руки развязаны, можешь обыграть – иди и обыгрывай. Если потеряешь, никто не будет на тебя орать и сажать на скамейку. Но если ты делаешь это каждый раз, то тебя накажут.

– Какой формат тренеров вам больше нравится? Старый, когда таскали баллоны, все было жестко в плане общения и работа на износ, или новый – более спокойный и вдумчивый?

– Я за новый формат, без баллонов. Против того, когда тебя загоняют в угол, говорят, что тебе нельзя делать первое, второе, третье. Ты игрок такого плана, иди к борту, копай, беги к воротам, там стой. Если у хоккеиста есть качества, а специалист их не видит, получается, что игрок не подходит тренеру. В Уфе такого нет, у нас все хорошо. За океаном я выработал такой менталитет профессионального подхода. Неважно, тренировка или игра, выкладываюсь по полной на льду и в зале. Если ты остановился в развитии, не хочешь становиться лучше, то можно закончить с хоккеем.

фото: Сергей Словохотов

«В КИТАЕ ВЫШЛИ НА ЛЕД В КОМАТОЗЕ»

– Первые матчи сезона в составе «Салавата» были в Китае. Сталкивались ли когда-то с подобной организацией хоккея, как там?

– Такого еще ни разу не видел. Город тоже первый раз принимал такие игры, понятно, что тяжело и есть определенные проблемы. Но уже проехали, забудем об этом. Надеюсь, лига такого больше не допустит.

– Сложно играть, когда постоянно остановки из-за неорганизованности? Первый матч длился три часа.

– У нас в первой смене был момент, Кугрышев должен был забивать гол, но ворота сдвинулись. Конечно, это расстраивает. Прилетели, поспали немного, можно сказать, в коматозе вышли на лед, а тут еще такие проблемы.

– Знали, что были проблемы с перелетом из-за китайского праздника?

– Да, знали об этом заранее. Решалось: полетим или нет. От нас ничего не зависело.

– Как вам начало сезона? Кажется, что «Салавату» пока тяжело, даже не с топовыми соперниками.

– Да, пока вкатываемся в сезон. Но опять-таки, сыграли только пять игр, еще рано судить. Нужно сыграть хотя бы еще пять и можно будет сказать, что старт сезона прошел. Все уже должны быть готовы и находиться в топовой форме.

– Что удивило, когда перешли в «Салават»?

– Не сказать, что меня что-то удивило. Я знал, что это сильный клуб, с хорошей организацией. Все на высоком уровне. В Мытищах было то же самое. В раздевалке все сделано для игроков, хорошее питание, есть все условия – только играй.

– Многие отмечают, что сила «Салавата» в хорошей атмосфере. Почувствовали единство в раздевалке?

– Да, тут люди не делятся на группы. Все общаются друг с другом. С легионерами прекрасно общаюсь, вместе ходим на ужин. В раздевалке вообще никаких проблем нет. Все вместе шутят. Не разделяются на молодых, старых. У нас Семенов общается с молодыми на равных. Все ребята здесь адекватные, без звездностей, поэтому командный дух у нас хороший.

– Сейчас вы лучший снайпер и бомбардир «Салавата», но когда только перешли в команду, то многие сомневались в вас из-за прошлой тяжелой травмы и пропущенного времени. Как вы на это реагировали?

– Если честно, то я вообще не видел, что писали про мой переход в «Салават», что говорили болельщики. У меня была цель, я с декабря знал, что перейду в КХЛ, поэтому готовился, выздоравливал, разбирался в тех вещах, которые мне могли как-то помешать. Я был в себе уверен, но вопрос стоял в форме, потому что не играл восемь месяцев. На предсезонных матчах получилось поиграть, вкатиться. Но повторюсь, надо сыграть еще игр пять, тогда можно будет делать какие-то выводы.

Никита Сошников / фото: Сергей Словохотов

«В НИЖНЕМ ТАГИЛЕ БЫЛИ РАЗБОРКИ, ДРАКИ – ЭТО НОРМАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ»

– После матча с «Амуром» вам задали вопрос о сравнении с Владимиром Ткачевым. Ваш обмен стал одним из главных в КХЛ в это межсезонье. Как относитесь к тому, что вас все сравнивают и создают конкуренцию? Есть ли желание доказать СКА, что они ошиблись, когда совершили трансфер?

– У меня нет мыслей, чтобы доказать что-то СКА. Есть одно желание: помочь «Салавату» больше, чем Владимир Ткачев. И сделать все, что я могу. Если между нами есть какое-то соревнование, то только в том, что я хочу помочь Уфе больше.

– Вы сказали, что без Валерия Радулова – отца Александра, ваша карьера не сложилась бы. У него были тренировки не без слез. Расскажите, что особенного для вас сделал Радулов?

– Был такой интересный момент, как я попал к Валерию Радулову на тренировки. Мы делили лед пополам, 1992-й и 1993-й год рождения. Он тренировал на год старше. У меня друг катался вместе с 92-м годом, просто переезжал на чужую половину поля и с ними тренировался. Я в один момент тоже за ним поехал, думал, никто не заметит. Валерий Радулов увидел, что проявили желание и интерес, оставил нас. Я тренировался со старшими, играл за них все время, пока тренер не уволился. За пять лет он слепил из нас каких-то хоккеистов. Базу точно заложил. Тренировки были жесткие, зал, лед. Не знаю, насколько это было правильно, но от нас, маленьких, Радулов требовал по максимуму.

– Получается, что важнейшим моментом в вашей карьере стало то, что вы просто перебежали на другую половину льда?

– Да, на самом деле так и есть. Взяли и переехали на другую половину. Мы с моим другом Кириллом Дьяковым, который сейчас играет в «Адмирале», в тот момент неплохо двигались. Позже с того возраста Валерий Радулов еще двух-трех человек забрал. И мы играли пятеркой 1993 года за старших. Это очень сильно нам помогло.

– Вы сказали, что в детстве у вас никогда не было разборок в Нижнем Тагиле. Не верится.

– Были разборки, драки – это нормальное явление. Но не было такого, что кого-то резали или стреляли. Я на такое не натыкался, конечно, в городе такое было почти каждый день, слышал про все. Но сам под такое не попадал. Были случаи, когда моих ребят по команде в подъезде зажимали, забирали телефоны.

– Вы выросли в Нижнем Тагиле, а потом, спустя несколько лет карьеры, переехали за океан. Вы удивились тому, что увидели?

– Я до этого жил в Мытищах, ездил в Москву. Контраста не было. Когда приехал в Торонто, жил там, где тренировочный каток. Там был убитый район, я ничего не почувствовал. Это сейчас он развивается, а тогда ничего не было. Первый раз в центр города поехал спустя два месяца, когда Лео Комаров приехал.

Никита Сошников / фото: Сергей Словохотов

«НАДЕЮСЬ, В РОССИИ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ЛЕТ БУДЕТ БОЛЬШЕ ДЕЛАТЬСЯ ДЛЯ ЛЮДЕЙ»

– Как часто вы бываете в Нижнем Тагиле?

– Раз в год приезжаю на две недели.

– Нижний Тагил или Торонто?

– Торонто.

– Новости по телевизору или новости из интернета?

– Наверное, из интернета.

– Любимый блогер на ютубе?

– Нет такого.

– Конор или Хабиб?

– Хабиб.

– Марвел или DC?

– Безразлично отношусь к этому.

– Три лучших российских трэка или исполнителя?

– Сейчас все песни Матранга. А так, по настроению слушаю. Конечно, Баста. Еще… Сейчас новые песни, я даже не знаю, как исполнителей зовут (улыбается), но в раздевалке они нормально прокачивают.

– В Северной Америке слушали нашу музыку?

– Нет, я вообще отстал в этом плане. Первый раз в сборную приехал, там все наши песни играли, кайфовал. Сейчас в раздевалке тоже новые темы ребята включают.

– Не пробовали за океаном включать нашу музыку в раздевалке?

– Нет. Мне было все равно, они ставят свою музыку и все. Единственное, что в день игры эта кантри уже задолбала.

– Компьютерная игра FIFA или NHL?

– FIFA, особенно если играешь против кого-то.

– Дзюба или Аршавин?

– Дзюба. Он симпатичен мне, как футболист. Нравится, как играет.

– Лучший хоккеист в истории России?

– Хм… Не знаю, по статистике Овечкин, но мне больше всех нравится Павел Дацюк.

– Какой будет Россия через пять лет?

– Надеюсь, более развитой, и чтобы было больше для людей сделано. Не будет бойни, не будем в войнах участвовать.

– Оказавшись перед Бэбкоком, что вы ему скажете?

– Как дела?

ДОСЬЕ ГорОбзор.Ру
НИКИТА СОШНИКОВ
Амплуа: Нападающий
Дата рождения: 14 октября 1993 года
Место рождения: Нижний Тагил, Свердловская область, Россия
Игровая карьера: «Атлант» – 2013-2015, «Торонто Мейпл Лифс» – 2016-2018, «Сент-Луис Блюз» – 2018-2019, «Салават Юлаев» – 2019 - н.в.
Достижения: Самый ценный игрок «Атланта» сезона КХЛ 2014/2015, участник Евротуров, чемпионата мира 2018 года.

Дорогие читатели! Приглашаем Вас присоединиться к обсуждению новости в наших группах в социальных сетях - ВК и Facebook