Хоккей
Денис Таипов
Григорий Панин – о Путине, Навальном и исчезновении денег из профсоюза КХЛ
Большое интервью с капитаном «Салавата Юлаева».
«ЗЕЛЕНОЕ ДЕРБИ» В КАЗАНИ РАЗМЫЛОСЬ ОДНОЙ ИГРОЙ В СТАРОМ ДВОРЦЕ»
– Григорий, вы переболели коронавирусом. Как проходила болезнь?
– Я проснулся утром, была слабость. Чувствую, что у меня небольшой жар. Померил температуру. Позвонил доктору, все рассказал. В таких случаях у нас есть свои инструкции, я остался дома, чтобы не заразить остальных. Хотя вирус уже был в команде. Доктор сказал: оставайтесь дома, к вам приедут и возьмут анализ. Сделали тест, и вечером коронавирус подтвердился. У меня была температура, слабость, очень сильно ломило тело. Несколько дней было тяжеловато. Через пару дней я уже чувствовал себя лучше. Оставалось только ждать, когда придет отрицательный результат.
– А вы до этого боялись заболеть коронавирусом?
– Нет. Совершенно спокойно относился к этой ситуации. Когда болеешь короной, наступает непростой момент. Тебе не хватает физических нагрузок. Но я не отличаюсь какой-то супердисциплинированностью. В последние дни выходил на набережную, катался на роликах, легкие пробежки по 20 минут.
– Что вы делали в первые три дня, когда была сильная слабость?
– Три дня я просто лежал, практически не вставал с кровати, плохо себя чувствовал. Посмотрел матч «Салавата» в таком состоянии, но как будто не смотрел. Реально было тяжело.
– У вас были поражены легкие. Тяжело было начинать тренировки?
– У меня было двустороннее поражение, 12 процентов. Это не так много. Сначала было тяжело тренироваться, после двух недель карантина получился небольшой отпуск. Провели четыре полноценные тренировки и вышли на игру. В первом матче было тяжело. Помимо физического состояния была одышка. Значит, была гипоксия, а это говорит о том, что мозг где-то медленно соображает. Непростая игра была.
– После матча с «Куньлунем» Ламса в ответе на каждый вопрос говорил о коронавирусе. Причина поражения только в нем?
– Конечно, коронавирус имеет место быть. Но мне кажется, что мы в любом состоянии должны обыгрывать эту команду. Я бы не хотел все сваливать на вирус. Были провалы в физике, командных действиях. Игроки две недели не выходили на лед вместе.
– Поражение от «Куньлуня» помогло «Салавату» обыграть «Авангард»?
– Да. Любая команда, которая борется за Кубок Гагарина, становится хорошим раздражителем. Мы знаем, что у Омска есть своя тактика, система игры. «Авангард» всегда был для нас отличным раздражителем, поэтому недонастроя у нас не могло быть. Игра с «Куньлунем» способствовала дополнительной мотивации. Если по-простому сказать, то мы просто «тачку возили» в том матче. Хотя моменты выиграть у нас были, создали немало моментов.
– У вас нет ощущения, что противостояние с «Авангардом» уже по накалу и обсуждаемости вокруг превзошло или, как минимум, догнало «Зеленое дерби»?
– За все время, что я играю в «Салавате», мы с «Авангардом» сыграли больше матчей, чем с «Ак Барсом». Понятно, что «Зеленое дерби» – это крутое противостояние, но в прошлом году оно подломилось в Казани. Когда мы сыграли в старом дворце, и не было такого размаха посещаемости и аудитории. На «Уфа-Арене» он есть, люди заполняют стадион, приходят поболеть за команду. А в Казани все размылось одной игрой, и уже не было такого ажиотажа. Хотя в соцсетях, конечно, он был. С «Авангардом» уже есть большое противостояние, его можно поставить вместе с «Зеленым дерби» по важности.
– Дерби в старом дворце действительно ударило по эмоциональной окраске матча для хоккеистов?
– Я думаю, что по спортсменам это не так сильно ударило. Люди трепетно относились к «Зеленому дерби», они готовились. А в том дворце не было возможности так подготовиться. Не то количество посадочных мест, меньше болельщиков «Салавата» может присутствовать на матче. Все эти факторы немного размыли такое важное событие, как «Зеленое дерби».
Григорий Панин / Фото: Сергей Словохотов
«ПОСЛЕ ИГРЫ С «АВАНГАРДОМ» НАПИСАЛ ШУМАКОВУ, ИЗВИНИЛСЯ»
– Вас дисквалифицировали на один матч за удар в голову Сергея Шумакова. Много раз пересматривали видео того момента?
– Пересматривал. Сразу скажу, что в этой ситуации буду комментировать только свои действия. Решение остается на усмотрение судей, оно уже принято. Я откатывался, никуда не бежал. Понимаете, одно дело, когда ты все моментально делаешь на поле, а другое, когда несколько раз смотришь с повторами на видео. Все, что требуется от правил, я сделал. Локоть прижат, нет какого-то разгона, движения снизу вверх. Шумаков хотел вылезти на ближнюю штангу, создать опасный момент. Нужно оценить его позицию. Я преградил ему путь. У меня не было умышленной цели бить Сергея в голову. Мы оба были на скорости, столкновение на встречном движении всегда будет жестко выглядеть.
– Вы подъехали к Сергею, когда он с трудом покидал лед. Что говорили ему в тот момент?
– Я похлопал по щиткам, пацана в любом случае надо поддержать, неважно, что с нами произошло. По-человечески пожелал здоровья. После игры я написал ему, извинился за тот эпизод, пожелал скорейшего выздоровления.
– Сергей ответил?
– Да.
– Хочется обсудить спорное судейское решение, но хоккеистам сейчас нельзя высказываться негативно, иначе будет штраф…
– В этой ситуации я просто принимаю действительность. Есть решение, ему нужно следовать. Во время первого периода матча «Сочи» – «Салават Юлаев» я занимался в зале, смотрел игру по телевизору. Комментаторы сказали, что решение было спорным. Многие высказались и придерживались того же мнения, что было несправедливое решение. Но мне дали эту дисквалификацию, значит на это были свои аргументы. Я просто принял действительность и все.
– О Шумакове разное мнение в КХЛ. Кто-то считает его большим мастером, другие не любят Сергея из-за его стиля игры, иногда приводящего к симуляциям. Как вы относитесь к Шумакову?
– Все смотрят на игрока со стороны болельщика своей команды. Для «Авангарда» Шумаков приносит плюсы. Помимо того, что у Сергея хороший бросок, техника, он может вылезти на ворота, он приносит большинство своей команде, зарабатывает его на себе. Да, может быть, со стороны это выглядит грязно, противно, как трусость, но ты привозишь для своего коллектива большинство, которое потом может решить исход матча. Ты попадаешь в неприятный рейтинг, но внутри команды все окупается.
Григорий Панин / Фото: Сергей Словохотов
О ПОХОДЕ К ХАБИРОВУ, НА КОТОРОМ ИГРОКИ ПРОСИЛИ ОСТАВИТЬ ЦУЛЫГИНА В ПРОШЛОМ ГОДУ
– У вас не было опасений, что из-за рокировки в тренерском штабе «Салавата» в команде могут начаться междоусобицы?
– Нет, таких опасений не было. Каждый тренер – это новый опыт. Я благодарен Цулыгину за два прошедших года, когда он был главным тренером. Николай Леонидович показывал результат на протяжении двух сезонов.
– Многие удивились смене Цулыгина на Ламсу. Как отреагировали вы?
– У меня не было какого-то удивления. Ламса много лет работал в «Салавате» помощником.
– Цулыгин и Ламса пришли в клуб в одно время…
– Да. Но до этого Томи работал главным тренером в «Йокерите», несколько лет был помощником. Я не руководитель клуба и не знаю, по каким критериям выбирали главного тренера. Возможно, в этой ситуации опыт Ламсы превалировал. Наверное, Томи понимал, что для его профессионального роста больше нет смысла оставаться помощником, нужно расти дальше. Ламса мог уйти в другой клуб, и в такой ситуации, думаю, что все эти факторы в совокупности могли привести к такому решению. Но утверждать точно не могу. Кто-то не согласен с перестановками, некоторые считают их несправедливыми. Другие поддерживают Ламсу. Мое мнение: все нужно оценивать по результату, игра в плей-офф и итоговое место покажут правильность или неправильность этого решения. Хотя, повторю, Цулыгин давал результат два года подряд, при том, что опыта у него было меньше, чем у Томи. Мы все сплачивались, играли друг за друга и в республике был праздник. Многие удивлялись, как «Салават» проходит «Металлург», «Автомобилист» и «Авангард». Конечно, сейчас это все история, у нас новый сезон, другой главный тренер и нам надо выигрывать.
– Можно сказать, что главный плюс «Салавата» прошлых годов в том, что команда переживала все трудные моменты по ходу регулярного чемпионата.
– Я до этого играл в других командах и с другими тренерами, не с демократами. На протяжении всей моей карьеры не было демократов. Переходя из «Ак Барса» в ЦСКА, я думал, что выдохну там. В Казани был Билялетдинов. Я считаю его великим тренером, очень грамотным и опытным, но при нем существовало напряжение, которое держало тебя в спортивном тонусе. Я думал, в ЦСКА выдохну, но нифига. Там все стало еще намного жестче. Это касается и Квартальнова, и Никитина. Поэтому идеальная стратегия тренера – подвести команду к плей-офф, как можно ровнее. Понятно, что будут спады, но если представить математический график, то спад не должен выглядеть как провал. Он должен быть плавный, но не резкий. Это играет большую роль в построении команды. Если где-то выпадает один человек, то система не ломается, она просто работает чуть хуже. Я так вижу со стороны игрока, не могу говорить со стороны тренера. Возможно, мне когда-нибудь придется туда попасть, и я буду думать: «Господи, о чем я вообще говорил?».
– Можете назвать три главных плюса Николая Цулыгина?
– Я скажу такой значимый плюс. Несмотря на все давление извне и внутри на него, Николай Леонидович не сменил свою стратегию, не стал мягче или жестче. Он занял свою четкую позицию и следовал ей до конца. Цулыгин дал возможность команде из этих падений выбраться и стать сильнее. Для этого нужно обладать мудростью. Это дало ему результат как тренеру, и нам как команде многое.
– Цулыгина из «Салавата» пытались уволить несколько раз. Говорят, что год назад вы и несколько лидеров «Салавата» пошли к Радию Хабирову и попросили, чтобы Николая Леонидовича оставили на посту главного тренера. Это правда?
– Есть такой момент. Но помимо игроков есть руководство. Они старшие и общаются в других кругах. Есть наше общекомандное мнение, которое мы можем выражать как спортсмены, а есть люди, которые принимают решения. Они могут опираться на наше мнение, но в первую очередь будут полагаться на свои аргументы. Игроки – боевая единица, им дают задание – они его выполняют. Все решения принимает руководство. Во всех организациях присутствует какая-то иерархия.
– Почему в этом году не пошли просить за Цулыгина?
– А почему мы должны ходить? Это очень тонко. Не то, что я считаю это неправильным. Но есть руководство, это их зона ответственности. Все прекрасно знают обо всем, что происходит в команде и у кого-то в жизни. Все общаются друг с другом, так же как мы с вами. Существует руководство, которое решает. А мнение они уже знали.
– Как изменился хоккей при Ламсе?
– Его хоккей больше направлен на оборону. Он старается улучшить нашу защитную систему. Всем прекрасно понятно, что «Салават» обладает высококлассными игроками. У нас есть хоккеисты, которые могут решить исход момента. Даже у молодых пацанов присутствуют очень хорошая техника и способности. Но основная проблема у Уфы всегда была в обороне, даже когда я здесь не играл, команда пропускала очень много голов. В первую очередь структурирование и системность направлены на оборону. При этом «Салават» за долгое время приобрел надежного, стабильного вратаря. Ламса пытается все это совместить. Плюс он старается прививать дух победителей, тех, кто должен играть в финале за Кубок Гагарина и выиграть его. Томи говорит, что мы должны шаг за шагом улучшать себя, как личности, спортсмены и команда в целом. На многих собраниях он говорит, что у нас очень хорошая команда, сильный подбор игроков.
– От многих игроков вашей команды я слышал: в этом году Кубок Гагарина реален как никогда. Вы такого же мнения?
– Тут должно все складываться. Я с этим вопросом подходил давно к директору «Ак Барса» Шамилю Нурисламовичу Хуснутдинову. После чемпионства зашел к нему и спросил: «Что мы такого сделали?». Он ответил: «Ты правильно сказал, мы вместе делали все». Начиная от уборщицы на арене и заканчивая хоккеистами, руководством и болельщиками. Это достаточно тонкая материя и механизм. Сезон может складываться по-разному, но плей-офф определяет команду. Регулярка подготавливает, а Кубок Гагарина конкретно проверяет каждого. Важны не только твои спортивные качества, но и человеческие – как взаимодействуешь, как общаешься внутри коллектива. Это все выливается в результат на льду. Не может быть каких-то отдельных вещей от хоккея.
– Нет опасений, что при Ламсе повторится сценарий, который был при Вестерлунде?
– А почему мы вообще должны думать про Вестерлунда? Это вам интересно, потому вы сравниваете их. Иностранный тренер, да?
– Да. Вестерлунд – классный специалист, вопросов нет. Но у него не получилось.
– Он работал первый и единственный год.
– Он не был готов к менталитету российских игроков. Это его сломало.
– Русский менталитет, конечно, особенный. У них нормально, когда тренер где-то сидит и ужинает с игроками. В этом ничего нет такого. Они не затевают какой-то план по порабощению Башкирии, не хотят свергнуть власти нефтяных компаний или еще где-то. Они просто сидят, ужинают, общаются о семье, детях. У нас это не так воспринимается. А еще иностранцы по две минуты играют, по-любому сидят и договариваются (смеется). Это же так воспринимается. Что касается Ламсы и Вестерлунда, я считаю, их не совсем правильно сравнивать. Но если вы хотите: в пользу Томи то, что он уже три года отработал в Уфе. За это время он повидал многое, и в той ситуации при Вестерлунде он был и видел все. Томи получил опыт, так же как Цулыгин. Самое крутое – получать опыт в действии. Пока ты хоккеист – это одно, когда становишься управленцем – помощником, главным тренером, то это другое. Чтобы быть главным, нужно быть сильной личностью, во всех неудачах сразу винят тебя.
Григорий Панин / Фото: Сергей Словохотов
О ТОМ, КАК ПРОПАДАЮТ ДЕНЬГИ ИЗ ПРОФСОЮЗА КХЛ
– Летом вы из-за потолка зарплат переподписали контракт. Расскажите, как он изменился?
– Уменьшились бонусы.
– Спокойно к этому отнеслись, не стали говорить: «Подождите, это мои деньги»?
– Спокойно. Много писали в период пандемии, что нам задерживают зарплату. Ни у меня, ни у других игроков не было паники. Все понимали, что тяжелый для всех период. Был достаточно серьезный экономический удар. У моих друзей, которые вне спорта, позакрывались бизнесы.
– Как вы считаете, потолок зарплат - это плюс или минус?
– Посмотрим по ходу этого сезона.
– Эта тенденция идет из НХЛ, где все структурировано и правильно организовано. Практически все получают заслуженные деньги. В России это возможно, мы движемся в том направлении?
– Знаете, все равно же кто-то выходит за этот потолок. Наверняка есть какие-то лазейки. Если честно, не вдавался в подробности. Потолок воспринял спокойно. С одной стороны, в этом году сильно урезали контракты многим ребятам, с другой, команды немного подравнялись. Болельщикам важно понимать, что кубок не разыгрывается среди ЦСКА, СКА, «Салавата Юлаева», «Авангарда». Хочется понимать, если мы идем по направлению НХЛ, то команда с 16-го места также может стать чемпионом. Для этого каждая команда должна подтверждать потолок зарплат в 900 млн рублей. Клубы с бюджетом ниже 700 млн не должны участвовать. Я не финансист, не знаю, как правильно все организовать, но думаю, что между полом и потолком зарплат не должно быть большой разницы. Каждый менеджер будет смотреть на свои финансы, рынок, что у него есть, и что он может забрать. Потом из этого лепить команду, которая может бороться за финал Кубка Гагарина.
– Вы же понимаете, что если установить пол зарплат в 700 млн, то почти половина команд КХЛ не сможет участвовать в турнире?
– В том то и дело. У нас же идет популяризация хоккея. Так сделайте так, чтобы она была такой, что зрителям реально было интересно болеть за клуб в их городе. Например, в Череповце, чтобы команда боролась за кубок. Тогда и переходы в другие клубы у игроков не будут такими болезненными. Даже переходя в Хабаровск, чтобы у тебя оставались шансы бороться за кубок. Чемпионат приобретет свои краски и популярность в каждом городе. Сейчас, когда приезжает ЦСКА, то в маленьких хоккейных городах зрители говорят: «С каким счетом наши сегодня проиграют?». Не хочется так думать. Люди должны знать, что состоится важная игра и у их команды есть шансы. Не престижно и героически один раз выиграть у ЦСКА, а будет полноценная борьба в каждой встрече.
– Вы понимаете, что в России это невозможно с экономической точки зрения? Или вы не согласны с этим?
– Я могу соглашаться, могу – не соглашаться, но в розовой реальности хочется увидеть такую историю.
– В профсоюзе произошли изменения – ушел Андрей Коваленко. Это серьезный шаг для изменений?
– Кстати, кто занял его место?
– Я не знаю.
– Вот в том-то и дело. Вы понимаете, какая интересная вещь со всем этим делом. У нас редко кто-то в спортивных кругах высказывается. Я вам первому скажу свое мнение по поводу профсоюза. История касается лично меня. Никто никогда не озвучивал сумму взноса хоккеистов – она равна 1% от твоего контракта, но не выше 250 тысяч рублей. 125 тысяч идет на обеспечение работы профсоюза, оставшиеся 125 идут на пенсионные накопления. Когда я играл в «Ак Барсе», у меня появились сомнения по поводу профсоюза. Андрей Коваленко появлялся один раз в год, рассказывал, какая была проделана работа, плюс дарил атрибутику. Каждый год, когда он приезжал, нам нужно было подписывать бумагу. В один из его приездов я не стал ее подписывать. А деньги с меня были списаны. В общей массе он, наверное, подумал, что потерял мою бумагу, и кто-то ее за меня подписал. Я себе это так представляю. Дальше профсоюз вообще перестал работать. Все зависело от отношений с Андреем. Если ты с ним общаешься, постоянно на связи, то решить какие-то вопросы можно было. Они делали работу, решали вопросы, но это было не организованно. Из команды один-два человека каждый год должны собираться на общем собрании, где Коваленко поднимает вопросы, они выносятся на обсуждение, основные утверждаются, и он с этим списком идет на собрание директоров КХЛ. Вот так идет работа, которую видят все. Хоккеисты принимают в ней участие. Когда было его переизбрание, то получилось вообще какое-то тайное голосование игроков из ВХЛ. Это слух, не знаю, насколько он правдивый, но донесся он именно вот так (смеется). Не было такого: «Пацаны в КХЛ, у нас голосование – останется Андрей Коваленко председателем профсоюза?». И все такие: «Да, вперед, Андрей, решай вопросы, ты красавчик!». Такого не было, но он остался главой.
Все никак не могу до себя дойти, перескакиваю. Уже когда я был в Уфе, встретился с юристами. Заглянули в пенсионный фонд, чтобы было понимание. Написали заявление, чтобы узнать, сколько денег. Когда я видел эту бумажку, сколько у меня денег на счету, думал, что все нормально. А потом пришел ответ от фонда, там было 99 рублей. Это самый минимальный взнос для того, чтобы открыть счет. Там был заключен договор, по которому должны были перечисляться деньги на пенсию. По достижении пенсионного возраста ты можешь их забрать единой суммой и какими-то выплатами. К сожалению, на счету ничего не оказалось. Были деньги, чтобы открыть счет. Потом они расторгли с ними соглашение, и там была вот эта сумма.
– 99 рублей?
– Да. А где остальные деньги? Летом Юрий Бабенко, который заменял Крикунова в качестве главного тренера «Динамо», начал заниматься этим вопросом. Стали делать прокурорские запросы. Когда звонишь в профсоюз, тебя там не то, что посылают, тебе там кратко отвечают, либо не отвечают вообще, говорят звонить Андрею. Чтобы решить какой-то вопрос, у тебя должна быть связь с Коваленко. Но это же не должно работать так. Я считаю, что это всеобщий обман пацанов, которые зарабатывают деньги. В уставе профсоюза прописано, если ты из него выходишь, то все твои накопительные сбережения остаются там. Ты зарабатываешь деньги, отчисляешь их туда, выходишь по своему желанию, а тебе говорят: «Спасибо, дружище, у тебя накопилось 2 млн, это наши деньги». Это моя история. Таких ребят много. У кого-то нет звания мастер спорта, он тоже не сможет забрать свои сбережения, при том, что постоянно делал взносы. Я понимаю, что это наша проблема, потому что мы не читали устав и не знали этих вещей. Но изначально организация создавалась для нас, а по факту получилось, что нас обманули, на нас зарабатывают.
– Что планируете делать с этим?
– Андрей сейчас депутат, у него неприкосновенность. Я не знаю, кому сейчас переданы полномочия главы профсоюза, но, наверное, он будет разбираться с этим. Я думаю, если все команды объединятся, то тогда можно добиться результата. А не так, что единично пацаны пошептались и показали свое недовольство. Максимально кривая ситуация с этим профсоюзом. Я говорю со своей стороны, наверняка у них есть свои ответы. Они могли объяснить. Были судебные и прокурорские запросы, но всегда были отписки.
– Собираетесь судиться или считаете это мертвым делом?
– На самом деле, не думаю, что дело мертвое. Мне кажется, нужно объединение всех, кто пострадал от профсоюза. Чтобы не 10-15 человек об этом говорили. У меня нет никакой предвзятости к Коваленко, как к человеку. Он великий хоккеист, хороший человек, но свою работу нужно выполнять. Есть люди, за которых ты вписался. Это твои коллеги. Ты должен представлять их интересы. В моем понимании это так.
Григорий Панин / Фото: Сергей Словохотов
«Я 12 ЛЕТ НАЗАД ВЫИГРЫВАЛ КУБОК ГАГАРИНА, УЖЕ НЕ МОЛОД, НЕ ЗНАЮ, СКОЛЬКО МНЕ ЕЩЕ ОСТАЛОСЬ ИГРАТЬ»
– Зачем вам сммщик?
– Мне надоело самому вести инстаграм.
– Он нужен только потому, что надоело, или хотите себя сильнее раскрутить?
– Во-первых, у сммщика есть свое определенное видение для раскрутки. Во-вторых, пропадает к соцсетям интерес. Раньше хотелось что-то показать, словить хайп. Я объехал почти все красоты республики, мне кажется, я уже все показал. А сейчас идет именно информационная подача. Он пишет тексты с моих слов, а не от себя берет.
– Не кажется, что ваши соцсети стали слишком официальными?
– Я вас понимаю. Вы знаете меня лично. А те, кто не знает, для них это выглядит как прямая речь.
– Когда я вас не знал, но следил за вашим инстаграмом, то все равно понимал, какой вы человек. Потому что чувствовалась живая речь через соцсети, никакой официальности...
– Я на это не сильно обращаю внимание. У меня сейчас хоккей на уме. Дети приехали, я от них кайфую. А инстаграм уходит на второй план. Я 12 лет назад выигрывал Кубок Гагарина, «Салават» выигрывал в 2011 году. Хочется его снова поднять над головой. Я не молодой, не знаю, сколько мне еще осталось играть. Хочу ощутить те чувства.
– К вам приехали дети. Насколько тяжело их воспитывать, когда они далеко от вас?
– Думаю, что не совсем принимаю участие в воспитании. Они находятся с мамами, которые занимаются ими. Когда у меня есть возможность, то я вижусь с ними. Пытаюсь «структурировать» их. Кто-то придет и бросит ботинок, я объясняю, где должна стоять обувь. Кровать заправляется, игрушки убираются. Если мы хотим пойти погулять, то сначала все вместе садимся и кушаем перед выходом на улицу. Учу простым вещам.
– Вы строгий отец?
– Нет. Хочется, чтобы они понимали, что я их люблю. Стараюсь окружать их не подарками, а вниманием. Что бы у меня в жизни ни происходило с их мамами, я благодарен им. Стараюсь давать отцовское внимание, хотя бы на этот короткий промежуток, который они рядом. Хотя прекрасно понимаю, что этого недостаточно.
– Переживаете?
– Сейчас нет (улыбается). Хотя был период, когда сильно переживал. Были угрызения. Время идет. Дети уже подрастают. Им можно объяснить какие-то вещи, почему произошло так.
– Сколько раз в неделю созваниваетесь с ними?
– Старшему сыну могу звонить каждый день, могу раз-два в неделю. У него есть телефон, уже пишет сообщения. У младшего еще нет телефона. Звоню бывшей супруге, когда она рядом с ним. Это все по возможности. Но постоянная связь есть.
– Год назад вы подтягивали английский язык? Как успехи?
– Знаете, было очень круто и сейчас мне этого не хватает. В один момент я это забросил. У нас уроки проходили очень весело. Это не были индивидуальные занятия, я занимался в общем классе. Занятия проходили интересно, где-то выкрикиваешь, где-то смеешься. Стихи учили, пели песни, друг с другом общались.
– Вас беспокоит будущее образование ваших детей, которое они могут получить в России?
– Меня больше не само образование беспокоит, а получение опыта после него. Много людей выходят из института с одним образованием, а работают в другой сфере. Я думаю, таких людей большое количество. Многие стоматологи сейчас менеджеры в каких-то компаниях. Самое главное, чтобы к концу образования они понимали, что им нравится, и кайфовали от этого. Понимаете, у нас странная система образования в плане оценок. Нас с детства учат, что ошибаться нельзя. Получил двойку – все плохо. Но именно право на ошибку делает человека сильнее, он начинает искать варианты для исправления, больше анализирует прошлые недочеты.
Григорий Панин / Фото: Сергей Словохотов
«В АМЕРИКЕ ХОККЕИСТЫ ХОДЯТ В БАРЫ, ЛЮДИ РАДЫ ИХ ТАМ ВИДЕТЬ»
– Одна из самых обсуждаемых тем этого сезона, что вы с Коледовым пошли в клуб. Жалеете об этом?
– У нас на следующий день был выходной. С одной стороны, я понимаю, что мы социальные фигуры. Плюс спорт – пропаганда здорового образа жизни. Но с другой стороны, мы такие же люди, как и все. Имеем право на свой личный отдых, на свое время, на какие-то слабости. У каждого есть вредные привычки. Есть время для профессионализма и для отдыха. Я прекрасно понимаю, в каком контексте это преподносят – когда проиграли, где ошибся. Ты погулял в клубе, значит, ты хреновый. Но это не должно быть так. Каждый человек может ошибаться и исправляться. Мы такие же простые люди, как все. Я считаю, что мы имеем право на свой личный отдых. Единственный минус, что это попало в соцсети. Просто не должны были это видеть.
– Григорий, давайте уже открыто скажем, что хоккеисты могут выпить алкоголь, и это нормально. У нас почему-то идеализируют спортсменов, хотя они такие же люди. И нет ничего такого в том, что кто-то может позволить себе после матча несколько бокалов пива или других спиртных напитков, это нормально.
– Да, согласен с вами. Я могу сказать одно: сейчас в команде профессионализм. Нет фестивалей, каких-то гулянок. У нас есть командные ужины, какие-то мероприятия. Сейчас нет такого, чтобы кто-то приходил пьяный на тренировку. Раньше такое бывало. Откатать тренировку, главное, чтобы не спалили, подальше от тренера, лишь бы не учуял. С каждым годом профессионализм растет. Молодые ребята, которые приходят в команду, видят, что взрослые подходят профессионально и после тренировки идут в зал, крутить велосипед, бегать, растягиваться. Они также смотрят, как мы отдыхаем. Это не когда ты заваливаешься бухой на тренировку. Если отдыхаем, то все вместе. Там не бывает людей, которых выносят. Все выпивают, но происходит это в рамках нормального. В той же Америке хоккеисты ходят в бары, но там это воспринимают нормально, их рады видеть, улыбаются, приветствуют. После игр это нужно, чтобы переключиться. Переключение – это не когда ты пришел домой и лег возле телевизора, так не получится, ты будешь гонять все моменты в голове. Игры – сильное эмоциональное перенапряжение. Ты не сможешь смотреть телевизор или ютуб.
– Кем будет Григорий Панин через пять лет?
– Я поступаю в Высшую школу тренеров. Хочется разобраться с профсоюзом, получить определенный тренерский опыт. Сколько мне? 35? До 40 лет играть в хоккей, как Сэм (Алексей Семенов – прим. редактора)... Он, конечно, красавец. Поставил себе цель играть в 40, и делает это просто офигенно.
Григорий Панин / Фото: Сергей Словохотов
ПУТИН, НАВАЛЬНЫЙ, МИТИНГИ В БЕЛАРУСИ, КУШТАУ
– Вы были на горе Куштау?
– Был, но не в момент, когда там происходили митинги.
– Какие у вас были ощущения, когда узнали о столкновениях на горе?
– Хотелось, чтобы это все в пользу народа закончилось и решилось мирным путем. Так и получилось.
– В 2018-м году перед выборами президента России вы поддержали публично Владимира Путина. Действительно его поддерживаете или просто попросили?
– Я реально поддерживаю Путина. Даже могу объяснить, почему. С каждым годом меняется рейтинг Путина. Я смотрю многих блогеров и политиков. Но я не политик. Если оглянуться на 90-е годы, когда был маленьким, то сейчас реально стало лучше. Не то чтобы я пропутинский. Мы все стремимся лучше жить. Я не разбираюсь в государственных программах. Но поскольку был президентом Путин, то я его поддерживал, чтобы в нашей стране было как минимум не хуже, чем в других.
– Есть альтернатива Путину?
– Нет, мне кажется, нет даже ближайших. С одной стороны, я понимаю, что у Алексея Навального достаточно крутые разоблачающие ролики с конкретными датами, цифрами. Но в его последнем интервью у Дудя сквозит какое-то помешательство на Путине. Какая-то прямо ненависть: Путин, Путин.
– Это выглядит непрофессионально с точки зрения политика, но Алексея можно понять, глядя на то, что он пережил.
– Согласен. Он крутой политик. Дает четкие ответы, хорошо разговаривает. У него можно поучиться, как разговаривать.
– Вы поддержали поправки в Конституции РФ?
– Я не голосовал. Мне кажется, что у других тоже должна быть возможность. Вот вы спрашиваете про альтернативу Путину, а я не знаю, кто может занять его место. Обнуление, чтобы вообще никогда их не было? Хочется, чтобы реально кто-то появился. Они есть, но мы их не замечаем. Одного только знает, который громко вещает и иногда совершенно правильные вещи говорит.
– У вас в команде есть белорусы. Было заметно, что им тяжело в начале сезона из-за событий в Белоруссии?
– Мы летали туда. Гуляли в центре. Мы приехали, очень много ОМОНа. Хорошо, что мы были в экипировке «Салавата». Я понимаю, что там непростая обстановка. Мы проходили сквозь шествие, которое там было. ОМОНовцы нам говорили, чтобы не ходили туда. У меня остались видео, я ничего не выкладывал. Я посоветовался, мне сказали, что лучше не надо. Не то, чтобы там страшно, но, выходя на улицу, можешь попасть в неприятную ситуацию, но у нас обошлось.
– Нет ощущения войны?
– Такого ощущения не было. Все демонстрации были мирными.
– А с другой стороны?
– С другой стороны люди были подготовлены: машины, все амуниции с щитами, палками.
Григорий Панин / Фото: Сергей Словохотов
БЛИЦ
– Уфа или Казань?
– Уфа.
– Почему?
– Я здесь кайфую от команды, мне здесь хорошо. Хоть живу я в Казани, но сюда приезжаю заниматься любимым делом, здесь у меня внутренний покой. Казань, Москва – там движуха постоянная, а здесь я отдыхаю, занимаюсь любимым делом. И то, что касается природы, там такого нет.
– Хабиб или Емельяненко?
– Оба.
– Дайнеко или Седокова?
– Дайнеко. Ее я лично знаю, она классная девчонка, у нее крутой голос. Многие вживую начинают хрипеть, а у нее правда хорошо звучит. Плюс мы с ней земляки.
– Умарк или Патрик Кейн?
– Умарк.
– Почему?
– Я с ним играл. Он космонавт.
– Кейн – не космонавт?
– Он космонавт, но с ним я не играл.
– Путин или кто-то другой?
– Путин и обязательно должен быть кто-то другой.
– Футбол или ММА?
– Футбол.
– Телевизор или ютуб?
– Ютуб.
– Оказавшись перед Хабировым в следующий раз, что вы ему скажете?
– Можно сфоткаться? (смеется).
– И все?
– В таких моментах я думаю по ходу. Обычно встреча с Хабировым происходит на каком-то мероприятии. В зависимости от этого будет что-то сказано.
Досье ГорОбзор.Ру
Григорий Панин
Дата рождения: 24 ноября 1985 года.
Место рождения: Караганда (Казахстан).
Рост: 182 сантиметра. Вес: 91 килограмм.
Карьера: «Лада» (Тольятти) – 2002–2007; «Ак Барс» (Казань) – 2007–2014; ЦСКА (Москва) – 2014–2017, «Салават Юлаев» (Уфа) – с 2017 года.
Достижения: обладатель Кубка Гагарина (2009, 2010), чемпион России (2009, 2010, 2015), серебряный призер молодежного чемпионата мира (2005), обладатель Континентального кубка (2008), обладатель Кубка континента (2015, 2016, 2017), бронзовый призер КХЛ (2019).
Прошлогодние большие интервью капитана уфимцев:
Григорий Панин – о Бузовой, сиськах Тригубчак и общении с Хабибом Нурмагомедовым
Дорогие читатели! Приглашаем Вас присоединиться к обсуждению новости в наших группах в социальных сетях - ВК и Facebook
